Дмитрий Шостакович

Нос

The Nose

«Нос» сбежал в совриск

Постановка «Носа» Д. Шостаковича в МЕТ стала триумфом южноафриканского художника, а теперь и режиссера Уильяма Кентриджа. Сегодня Кентридж – одна из самых бесспорных и любимых фигур современного искусства (совриска). Его выставки в крупнейших музеях мира неизменно называются «событиями года». Как правило, — это масштабные видео-акустические инсталляции, но в основе любой из них всегда лежит мастерство рисовальщика и рассказчика.
Опера «Нос» выросла из воспоминаний о работе Шостаковича тапером в кино – потому события в ней выстроены словно последовательность эпизодов в немом фильме, а сцена с письмами изначально предполагает «монтажность» кадров. В «Носе» отчетливо присутствует также эксцентричность мейерхольдовской театральной манеры и мелодика немецкого экспрессионизма. В либретто же можно отыскать не только оригинальный текст повести «Нос», но и цитаты из других произведений Гоголя и даже несколько фраз из Достоевского.

Показ ведёт театровед, оперный драматург и куратор выставки «Театрократия. Екатерина II и опера» Илья Кухаренко

Смотреть в кинотеатре

Подписаться на новости

Действующие лица и исполнители

Ковалёв

Паулу Шот

Квартальный

Андрей Попов

Нос

Александр Льюис

Над спектаклем работали

Дирижер

Павел Смелков

Режиссер

Уильям Кентридж

Художники

Уильям Кентридж, Сабин Тониссен

Художник по костюмам

Грета Гойрис

Художник по свету

Урс Шёнебаум

О спектакле

Оперный жанр всегда стремился привлекать большие художественные силы к реализации самых пышных своих образцов. Поэтому примерно также давно, как и хореографы, в оперу пришли художники. Сегодня - это целое направление в оперной режиссуре. Самый яркий — и уникальный — пример режиссерского языка, сложившегося в современном искусстве,— это Уильям Кентридж. В некотором смысле он здесь законодатель моды: в нем совмещены две линии: есть Кентридж-рисовальщик и есть Кентридж - человек, формирующий пространство. Внутри же пространства существует видеопроекция, которая это рисование превращает в живой процесс, где само изменение картинки является очень большим смыслом.

Кентридж предпочитает организовать себе пространство арт-комментария, не «вламываясь» в саму оперную ткань, в мизансцены и характеры.

«Для меня и видеоряд, и то, что происходит на сцене, это часть единого мыслительного процесса» - говорит режиссер/художник.

Эта двойственность режиссерского текста оказалась очень созвучна Шостаковичу. Его «Нос» многие безоглядно считают гротескной шутливой оперой, однако сам автор относился к этой партитуре совсем иначе: ««Чепуха совершенная делается на свете», как выразился Н.В. Гоголь. Эту чепуху я и стараюсь по мере сил изобразить. Мировые вопросы хватают человека за шиворот. У него и так забот полон рот. А тут еще мировые вопросы. Прямо, хоть голову теряй. Или там нос», – так начал свою статью о «Носе» Дмитрий Шостакович.

Эта опера выросла из воспоминаний о работе Шостаковича тапером в кино – потому события в ней выстроены словно последовательность эпизодов в немом фильме, а сцена с письмами изначально предполагает «монтажность» кадров. В «Носе» отчетливо присутствует также эксцентричность мейерхольдовской театральной манеры и мелодика немецкого экспрессионизма. В либретто же можно отыскать не только оригинальный текст повести «Нос», но и цитаты из других произведений Гоголя и даже несколько фраз из Достоевского.

Однако при всей абсурдности сюжета и эксцентричности композиции Шостакович настаивал на серьезности оперы, даже трагичности ее. «Я не хотел писать сатирические оперы. Я даже не совсем понимаю – что это значит – сатирическая опера. В «Носе» находят сатиру и гротеск. А я писал вполне серьезную музыку. В ней нет ни пародии, ни комикования. В самом деле, что же тут смешного – у человека пропал нос. Что же смеяться над бедным уродом: ни человеку жениться, ни в службу пойти. Хотел бы я посмотреть на любого из моих знакомых без носа. Заплакали бы, как миленькие. И это обстоятельство надо учитывать каждому, кто собирается ставить «Нос». Можно читать «Нос» как анекдот, но нельзя ставить его как анекдот. Это слишком жестоко. А главное, будет не по музыке».

« “Нос” – ужасная история, а не смешная, – утверждал Шостакович. – Куда ни ткнись – всюду полицейский. Шагу не ступи. Бумажки не выкинь. И толпа в «Носе» тоже не смешная. По отдельности они вроде бы ничего, только со странностями. А вместе – свора. Кого хочешь затравят. Да и в фигуре Носа ничего смешного нет. Без носа ты не человек. А нос и без тебя может стать человеком. И даже быть начальником. И тут ведь нет никакого преувеличения. Если бы Гоголь дожил до наших дней, он еще и не такое бы увидел. Нынче такие носы разгуливают, что диву даешься».

Уильям Кентридж в своей версии «Носа» ведет диалог не с гоголевским Петербургом, но с визуальными обстоятельствами и референциями советских 1920-х. Это время молодого Шостаковича. А если знать, что во всех видеосюжетах этого художника всегда присутствуют его сквозные персонажи из мрачной истории ЮАР, становится еще интереснее как пересекаются в этом спектакле приметы и эстетика сразу нескольких авторитарных систем и истории нескольких «маленьких человеков».

Текст Илья Кухаренко

Спецпроект

Театрократия. Екатерина II и опера

В Царицыне проходит масштабная выставка-фестиваль «Театрократия. Екатерина II и опера». Важнейшей частью проекта станут 8 кинопоказов знаменитых оперных спектаклей. Это уникальное собрание режиссёрских интерпретаций оперных шедевров из лучших оперных домов мира: Метрополитен Оперы, Парижской национальной оперы, театра «Ла Фениче» и Пермского театра оперы и балета. Кураторы выставки-фестиваля убеждены в том, что театральная оптика Екатерины II невероятно близка нашему времени, когда театр пытается вырваться за пределы театральных зданий, освоить самые современные технологии, а также властвовать умами и влиять на жизнь общества и даже мировую политику. Большинство этих трендов будет представлено в постановках Роберта Уилсона, Уильяма Кентриджа, Дмитрия Чернякова, Дэвида Маквикара и Тобиаса Кратцера. →

Краткое содержание

Действие первое

Санкт-Петербург. Цирюльник Иван Яковлевич бреет коллежского асессора Ковалёва.

На следующее утро цирюльник, к своему ужасу, находит в свежевыпеченном хлебе нос. Его жена обвиняет его в том, что он оторвал нос одному из клиентов, и велит избавиться от него. Иван Яковлевич пытается выбросить нос на улице, но ему повсюду попадаются знакомые. Наконец ему удаётся швырнуть нос в реку, тут же к нему приближается квартальный и начинает расспрашивать, что он только что сделал.

Ковалёв просыпается и обнаруживает пропажу носа. Недоверие к очевидному факту сменяется шоком, он бросается на поиски. В Казанском соборе он обнаруживает нос: тот стал размером с человека, одет в форму статского советника и горячо молится. Ковалёв пытается вразумить Нос и вернуть его на место, но Нос отрицает свою связь с Ковалёвым, который ниже его рангом. Ковалёв отвлекается на заигрывание с дамой, Нос незаметно уходит.

Действие второе

Стремясь разыскать пропавший нос, Ковалёв отправляется к полицмейстеру, но того нет дома. Раздосадованный Ковалёв решает дать объявление в газету. Чиновник в газетной экспедиции занят: он обсуждает пропажу собаки с лакеем графини. Ковалёв пытается привлечь к себе внимание и объяснить свою ситуацию. Чиновник не верит ему и отказывает в размещении объявления, заботясь о репутации газеты. Ковалёв вынужден открыть лицо в доказательство того, что нос в самом деле исчез. Чиновник советует описать это явление в «Северной пчеле» и в знак дружеского участия предлагает Ковалёву понюхать табаку. Ковалёв в ярости убегает.

Квартира Ковалёва. Лакей Ковалёва валяется на диване, играя на балалайке. Ковалёв бранит лакея и произносит печальный монолог.

Действие третье

Полиция устраивает засаду, чтобы поймать Нос. На станции на окраине города квартальный распределяет своих людей. Путешественники занимают свои места. Хорошенькая торговка бубликами отвлекает внимание полицейских. Внезапно появляется Нос, пытаясь остановить поезд. Все преследуют Нос, окружают его и бьют, отчего он принимает прежний вид. Квартальный завертывает его в бумажку.

Квартальный возвращает Ковалёву нос, но тот не может приладить нос обратно к лицу. Доктор также не может помочь. Ковалёв подозревает, что причиной его несчастья может быть штаб-офицерша Подточина, которая навела на него порчу за то, что он отказался жениться на ее дочери. Он пишет ей письмо. Ответ Подточиной убеждает Ковалёва в ее невиновности.

По городу распространяются слухи, что где-то гуляет Нос. Толпа перебегает из одного места в другое, общее возбуждение нарастает, начинаются драки. Полиция восстанавливает порядок.

Ковалёв просыпается в своей квартире и с радостью обнаруживает, что нос на своем месте. От счастья он танцует польку. Цирюльник Иван Яковлевич, которого недавно выпустили из тюрьмы, приходит брить Ковалёва.

Ковалёв прогуливается по Невскому проспекту, обмениваясь приветствиями со знакомыми и наслаждаясь возвращением носа.